Lankėsi jis ten, esą, anot dabartinės Rusijos ambasados Landynėje, šitaip:
Царь выехал из Амстердама 7 января (1698 г.) и на другой день, вечером, прибыл в голландскую гавань Гелветелюйс, к ожидавшей его здесь английской эскадре. Переночевав на яхте, Петр, на рассвете 9 числа, не взирая на бурную погоду, снялся с якоря и после двухдневного плавания, 11 числа, рано утром, высадился в Лондоне, в Йорк-Больдингсе (ныне Бокингам-стрит, в Адельфи), где для него был нанят большой дом, выходивший на Темзу. На следующий день, к Петру явились, назначенные состоят при нем, вице-адмирал Мичель и маркиз Кармартен. Царь очень скоро сошелся с последним и полюбил его за веселый характер, познания в морском деле и всегдашнюю готовность кататься с ним по Темзе. Они часто проводили целые вечера вдвоем, в дружеской беседе, попивая «peper and brandy» (настойка коньяку на перце). Если верить одной современной английской газете, Петру особенно пришелся по вкусу напиток, называвшийся «Nectar Ambrosia». Эта амброзия была изобретена каким-то счастливым спекулянтом из плодов шелковицы, поднесшим свою микстуру царю, который не удовольствовался поднесенным количеством, а приказал закупить еще большой запас.
Король посетил царя через три дня после его приезда, при чем был принят Петром в комнате, служившей спальною, где воздух оказался до такой степени испорченным, что, не смотря на стоявший в то время холод, пришлось отворить окно. Царь был у короля спустя дней десять, одетый в московское платье, беседовал с ним около двух часов на голландском языке и познакомился также с его свояченицей, наследницей английского престола, принцессой Анной, которую, в письме к Апраксину, почему-то назвал «сущей дочерью нашей церкви». Он не обратил никакого внимания на превосходные картины и другие художественные произведения, украшавшие резиденцию короля, Кенигстонский дворец, но за то чрезвычайно заинтересовался, находившимся в королевском кабинете, прибором для наблюдения за направлением ветра.
В Лондоне, как и всюду, Петр осматривал преимущественно то, что могло принести ему пользу в практическом отношении. Он побывал в королевском обществе наук, «где видел всякие дивные вещи», в Тауэре «где честных людей сажают за караул», на монетном дворе, на астрономической обсерватории и т. п. Раз посетил и театр, где давали пьесу «Королевы соперницы или Александр Великий» и где ему понравилась актриса Крос, с которой он свел, впрочем кратковременное, знакомство. Он терпеть не мог и тщательно избегал всякой толпы. Когда, Вильгельм, по случаю своего рождения, дал бал в Сент-Джемском дворце, царь ни за что не согласился выйти к гостям и поместился в маленькой комнате, откуда мог видеть все, не будучи сам замечен. Посетив парламент, Петр не захотел войти в зал заседаний, а глядел на происходившее через слуховое окошко, пробитое в потолке. Царь посетил также общество квакеров (место молитвенного дома сейчас обозначено мемориальной доской с указанием, что там молился Пётр I), осматривал лондонские церкви и не раз беседовал с известным богословом, епископом Солсберийским, Джильбертом Бёрнетом о религии и положении духовенства.
Лондонские фабрики и мастерские также не были оставлены Петром без обзора. У знаменитого часовщика Карте Петр купил замечательные географические часы и при этом, как уверяют англичане, выучился безукоризненно собирать и разбирать их, а у одного гробовщика он даже приобрел и отправил в Россию образец английского гроба. Но главное внимание Петра привлекали Вулвич, с его знаменитым литейным заводом и арсеналом, и Дептфорд с его обширными доками и верфями. В этот последний городок, теперь уже слившийся с Лондоном, а тогда лежавший от него в девяти километрах, у самого впадения речки Равенсбурн в Темзу, Петр решился переселиться на несколько недель, чтобы, под руководством опытных и ученых наставников, усовершенствовать свои познания в кораблестроении.
Английскому правительству было не легко найти в Дептфорде приличное и удобное помещение для царя и его свиты. Самым подходящим для этой цели зданием оказался дом выдающегося учёного-ботаника, садовода и автора исторических записок Джона Евелина (Ивлина), называвшийся «Sayes Court», очень поместительный, хорошо меблированный и примыкавший обширным садом к самым докам. Дом этот нанимал по контракту адмирал Бенбоу, который, не смотря на выгодные условия, не совсем охотно уступил свою квартиру и выехал в гостиницу. Дом на скорую руку поновили, сад украсили растениями, а в стене, смежной с доками, пробили дверь, так что Петр мог во всякое время приходить туда, ни кем не стесняемый.
Ir paminklas jam ten yra:
So I explained about Peter’s penchant for genetic curiosities (on 9 March 1698 he is recording as meeting a ‘giant woman under whose outstretched arm he passed without stooping’; Loewenson 1959, p. 463 – and Peter was reputedly nearly 7 feet tall). Later the same day, having snaffled my copy of Elif Batuman’s The Possessed before I’d managed to finish it, he asked: ‘Why only one dwarf?’, which probably tells you what you need to know about Peter.
But it wasn’t all riotous behaviour and ‘human exotica’. Aside from his work in the dockyards and visits to various royal institutions — the Arsenal at Woolwich, the Observatory, the Mint, and the Royal Society (MacGregor has a good account of these, pp. 124-30) — to further his acquisition of technical knowledge and scientific equipment, Peter also spent a good deal of time with churchmen, from several meetings with the Bishop of Salisbury, Gilbert Burnet (Cross, pp. 33-4), to a number of encounters with Quakers. His visit to the Quaker meeting-house in Deptford on 3 April 1698 is commemorated in a plaque at 144 Deptford High Street (the building now standing there houses a Salvation Army shop).
Komentarų nėra:
Rašyti komentarą